Однажды мы с Вадиком Свечкиным прогуливались за городом. День был солнечный. Черные вороны ходили по снегу, переваливаясь, как борцы на ковре. Было видно, какая у них крепкая грудь и тяжелый клюв.
По сторонам дороги росли лиственницы. Тонкие, как удочки.
Вороны садились на них и раскачивались из стороны в сторону. Вдруг я заметил, что одна лиственница качается сама собой. Пригляделся — на макушке бурундук.
Мы подошли к дереву. Бурундук вцепился в ствол и замер, а лиственница все покачивалась.
«А вдруг на голову прыгнет?» — подумал я и отошел подальше.
Вадик потряс лиственницу, как будто поймал большую рыбу. Бурундук не удержался и поехал вниз. Он прыгнул в снег, подняв хвост, похожий на ржаной колос. И тут же забрался на соседнюю лиственницу, как будто по винтовой лестнице. Но и там долго не удержался. Перепрыгнул на третью — и устал.
Вадик стряхнул его в снег и накрыл шапкой.
У меня нашелся полотняный мешочек, вроде кармана с завязками. Туда мы и вывалили из шапки бурундука.
— Ничего бурундучок! Шустрый! — развеселился Вадик. — Такому палец в рот не клади.
Тут-то бурундуку и попался мой палец. Бурундук, видать, подполз по мешковине и от души вцепился в него, как утопающий в соломинку.
Я мешок выронил, а вниз посмотреть боюсь — может, там, рядом с мешком, откушенный палец. Но на снегу только мешок лежал. Притих бурундук — страшно в мешке падать.
Дома мы нашли деревянный ящик от посылки. Посадили туда бурундука и накрыли крышкой. А утром я крышку отодвинул — пусто в ящике и дырка прогрызена. Убежал бурундук под пол к мышам, а оттуда в лес на свою лиственницу.
Палец мой быстро зажил. Но я его долго еще перевязывал. Конечно, не всякого бурундук кусал.
— Да, Вадик, — сказал я. — Тебя вот бурундук не кусал. Да и вообще не встречал я человека, укушенного бурундуком.
Вадик тут же закатал штанину и ткнул пальцем в шрам на щиколотке:
— Это видел — собачьи клыки!
— Ну, собаки-то многих кусали. Неинтересный укус.
Вадик задумался.
— Меня вот змея укусила, — вспомнил я.
— И ты жив? — недоверчиво спросил Вадик.
— Неядовитая была. Простой уж.
— Да, змеи тоже не каждого кусали, — вздохнул Вадик.
— И еж меня укусил, — сказал я.
— Вот врешь — ежи не кусаются! Хватит того, что колются…
— Еще как кусаются! Хотел поглядеть, что у него во рту. Он и прихватил палец — вместо зубов такие острые пластинки. И щука меня как-то укусила. Правда, дохлая уже, — продолжал я. — Палец засунул в пасть, а вытащить не мог. У нее зубы внутрь загнуты.
— Это не очень-то считается, — сказал Вадик. — Вот меня оса раз укусила! Ох, больно!
— Подумаешь! Меня пчела укусила в язык, — ответил я. — А еще меня кусали черные муравьи и рыжие муравьи.
Вадик оглядел улицу, как бы прикидывая, кто бы его мог укусить.
— Меня гусь кусал, — сказал он неуверенно.
— Здравствуйте! Гуси-то не кусаются, а щиплются.
— А петухи? — спросил Вадик с надеждой.
— Петухи клюют…
— Зато меня комары здорово кусают.
— Комары… Зато меня таракан однажды укусил!
— До крови? — Вадик поглядел на меня с уважением.
— Да что — таракан. Меня и пиявки кусали. И скорпион — чуть-чуть промахнулся.
Я быстренько стал вспоминать, кто вообще-то еще кусается.
И тут Вадик застенчиво сказал:
— А на прошлой неделе меня Люба Черномордикова укусила.
Да, Люба это, конечно, не еж и не бурундук, не таракан и не пиявка. Повезло Вадику! Не каждого человека кусала такая красавица, умница, отличница.
Укушенные. Александр Дорофеев
Однажды мы с Вадиком Свечкиным прогуливались за городом. День был солнечный. Черные вороны ходили по снегу, переваливаясь, как борцы на ковре. Было видно, какая у них крепкая грудь и тяжелый клюв.
По сторонам дороги росли лиственницы. Тонкие, как удочки.
Вороны садились на них и раскачивались из стороны в сторону. Вдруг я заметил, что одна лиственница качается сама собой. Пригляделся — на макушке бурундук.
Мы подошли к дереву. Бурундук вцепился в ствол и замер, а лиственница все покачивалась.
«А вдруг на голову прыгнет?» — подумал я и отошел подальше.
Вадик потряс лиственницу, как будто поймал большую рыбу. Бурундук не удержался и поехал вниз. Он прыгнул в снег, подняв хвост, похожий на ржаной колос. И тут же забрался на соседнюю лиственницу, как будто по винтовой лестнице. Но и там долго не удержался. Перепрыгнул на третью — и устал.
Вадик стряхнул его в снег и накрыл шапкой.
У меня нашелся полотняный мешочек, вроде кармана с завязками. Туда мы и вывалили из шапки бурундука.
— Ничего бурундучок! Шустрый! — развеселился Вадик. — Такому палец в рот не клади.
Тут-то бурундуку и попался мой палец. Бурундук, видать, подполз по мешковине и от души вцепился в него, как утопающий в соломинку.
Я мешок выронил, а вниз посмотреть боюсь — может, там, рядом с мешком, откушенный палец. Но на снегу только мешок лежал. Притих бурундук — страшно в мешке падать.
Дома мы нашли деревянный ящик от посылки. Посадили туда бурундука и накрыли крышкой. А утром я крышку отодвинул — пусто в ящике и дырка прогрызена. Убежал бурундук под пол к мышам, а оттуда в лес на свою лиственницу.
Палец мой быстро зажил. Но я его долго еще перевязывал. Конечно, не всякого бурундук кусал.
— Да, Вадик, — сказал я. — Тебя вот бурундук не кусал. Да и вообще не встречал я человека, укушенного бурундуком.
Вадик тут же закатал штанину и ткнул пальцем в шрам на щиколотке:
— Это видел — собачьи клыки!
— Ну, собаки-то многих кусали. Неинтересный укус.
Вадик задумался.
— Меня вот змея укусила, — вспомнил я.
— И ты жив? — недоверчиво спросил Вадик.
— Неядовитая была. Простой уж.
— Да, змеи тоже не каждого кусали, — вздохнул Вадик.
— И еж меня укусил, — сказал я.
— Вот врешь — ежи не кусаются! Хватит того, что колются…
— Еще как кусаются! Хотел поглядеть, что у него во рту. Он и прихватил палец — вместо зубов такие острые пластинки. И щука меня как-то укусила. Правда, дохлая уже, — продолжал я. — Палец засунул в пасть, а вытащить не мог. У нее зубы внутрь загнуты.
— Это не очень-то считается, — сказал Вадик. — Вот меня оса раз укусила! Ох, больно!
— Подумаешь! Меня пчела укусила в язык, — ответил я. — А еще меня кусали черные муравьи и рыжие муравьи.
Вадик оглядел улицу, как бы прикидывая, кто бы его мог укусить.
— Меня гусь кусал, — сказал он неуверенно.
— Здравствуйте! Гуси-то не кусаются, а щиплются.
— А петухи? — спросил Вадик с надеждой.
— Петухи клюют…
— Зато меня комары здорово кусают.
— Комары… Зато меня таракан однажды укусил!
— До крови? — Вадик поглядел на меня с уважением.
— Да что — таракан. Меня и пиявки кусали. И скорпион — чуть-чуть промахнулся.
Я быстренько стал вспоминать, кто вообще-то еще кусается.
И тут Вадик застенчиво сказал:
— А на прошлой неделе меня Люба Черномордикова укусила.
Да, Люба это, конечно, не еж и не бурундук, не таракан и не пиявка. Повезло Вадику! Не каждого человека кусала такая красавица, умница, отличница.