Жена дяди Гасыма тетя Халима пекла лаваши. Каждый раз, когда надо было печь хлеб, тетя Халима звала на помощь двух или трех своих соседок, а иной раз сообщала и своей сестре Зибейде в селение Тазакенд, чтобы та приехала помочь ей.
На этот раз предстояло печь из десяти пудов муки. Поэто-му помощь Зибейды была особенно нужна. Тетя Халима обратилась к мужу и сказала:
— Садись на осла и поезжай скорее за Зибейдой!
Всем известно, что дни, когда выпекается хлеб, — праздник для детей и собак. Почему для собак, само собой ясно; а что касается детей, то те из них, которые ходят в школу, на целых два-три дня остаются дома и присматривают за малышами. Девочки же с утра до вечера играют в камешки с детьми помогающих женщин.
Дядя Гасым завернул в платок несколько лавашей, привязал к спине и собирался уже сесть на осла, когда его тринадцатилетний сын Пирверди подбежал, ухватился за хвост осла и сказал:
— Ей-богу, отец, я не отпущу тебя.
Не слушая сына, дядя Гасым сел на осла, но тот не хотел двигаться с места. Тогда дядя Гасым обернулся к сыну и спросил:
— Сынок, почему не даешь мне ехать?
— Я отпущу тебя, — ответил Пирверди, — если ты скажешь тебе Зибейде, чтобы она привезла мне петушка. Иначе, ей-богу, не пущу!
Дядя Гасым сказал «хорошо» и, трогая осла, обеими ногами ударил его по животу. Но осел продолжал стоять, потому что Пирверди крепко держал его за хвост. Дядя Гасым повернулся к сыну и стал клясться:
— Сынок, клянусь твоей жизнью, я скажу тете Зибейде, чтобы она привезла тебе хорошего драчливого петушка. Дай мне ехать!
Пирверди выпустил хвост осла.
Через два часа пути дядя Гасым доехал до деревни Тазакенд и приближался уже к дому свояка Кербалай-Мухаммеда, когда встретил своего старого знакомого, тазакендского приходского моллу Ахунд-Молла-Джафара, и сошел с осла. Поздоровавшись с моллой и рассказав ему, зачем приехал в Тазакенд, дядя Гасым хотел направить осла к дому Кербалай-Му-хаммеда, но Молла-Джафар поднес свой посох к голове осла и стал поворачивать его в сторону своего дома, приглашая дядю Гасыма быть его гостем.
И то сказать, дядя Гасым очень деликатный и покладистый человек. Вот он и не мог отказать своему другу и направился к дому Молла-Джафара.
У себя Молла-Джафар попотчевал дядю Гасыма яичницей с медом. Когда убирали посуду, молла сказал дяде Гасыму:
— Братец Гасым! Я удивляюсь тебе и твоим делам. В этакую жару ты слушаешься жену и едешь за целых четыре агача из-за того только, что жена изволит печь хлеб. И тебе надо пуститься в путь, объехать все селения и собрать в селение Данабаш всех жениных родственниц: сестриц, кумушек, тетушек, бабушек. Да ты что, раб ее, что ли?
— Ахунд-Молла-Джафар, ты изволишь говорить сущую правду, — ответил он. Только я никак не могу справиться со своей женой. — «Ах ты, такая, сякая, говорю я ей, что за трудное дело выпечь хлеб из десяти пудов муки, чтобы вызывать для этого еще свою сестру?» — Я-то говорю, а она ни в какую. — «Ничего с тобой не случится, говорю, если поработаешь лишний день». — Да вот поди же ты, и слушать не хочет.
— Несчастный же ты человек, братец Гасым! — сказал Молла-Джафар.
Через минуту Молла-Джафар вдруг приподнялся, протянул дяде Гасыму правую руку и громко сказал:
— Братец Гасым, дай мне руку!
Ничего не понимая, дядя Гасым уставился на Молла-Джафара.
— Дай, говорю, руку, братец Гасым!
Медленно, как бы чего-то боясь, дядя Гасым протянул руку Молла-Джафару.
— Братец Гасым, дай-ка я поженю тебя!
Дядя Гасым ничего не ответил, только помотал головой.
— Братец Гасым, давай возьмем Парнису тебе в жены браком сийга. И не мотай головой! Сам говоришь, что не можешь справиться с женой. Вот таким образом можно справиться с женой! Ей-богу, я поженю тебя на Парнисе. Правда, она не первой молодости, зато икры потолще соснового бревна!
Вначале дядя Гасым не решался, но потом согласился. Молла-Джафар послал маленькую дочку за Парнисой, прочитал молитву о браке сийга и решил, что дядя Гасым сегодня же посадит свою новую жену на осла и повезет к себе домой. Поразмыслив немного, дядя Гасым согласился и на это.
Дядя Гасым сел на осла, посадил сзади Парнису и отправился в обратный путь. К вечеру он уже доехал до своего селения. Его сын Пирверди стоял на околице и смотрел на дорогу, ожидая свою тетю, которая должна была привезти ему драчливого петушка. Завидев отца еще издали, Пирверди радостно побежал ему навстречу и, приняв женщину, сидевшую позади отца, за тетю Зибейду, схватил ее за чадру.
— Тебя Зибейда, привезла мне петушка?
Парниса с удивлением повернула лицо к мальчику. Увидев вместо тети Зибейды незнакомую женщину, Пирверди вытаращил глаза и стал растерянно оглядывать ее, а потом бросился на землю и громко заревел…
* *
Я уже кончал этот рассказ, когда вошел мой друг Мозалан и предложил пойти полюбоваться потасовкой жен дяди Гасыма. Из-за этого я не успел закончить рассказ и остановился на этом месте…
Петушок Пирверди. Джалил Мамедгулузаде
Жена дяди Гасыма тетя Халима пекла лаваши. Каждый раз, когда надо было печь хлеб, тетя Халима звала на помощь двух или трех своих соседок, а иной раз сообщала и своей сестре Зибейде в селение Тазакенд, чтобы та приехала помочь ей.
На этот раз предстояло печь из десяти пудов муки. Поэто-му помощь Зибейды была особенно нужна. Тетя Халима обратилась к мужу и сказала:
— Садись на осла и поезжай скорее за Зибейдой!
Всем известно, что дни, когда выпекается хлеб, — праздник для детей и собак. Почему для собак, само собой ясно; а что касается детей, то те из них, которые ходят в школу, на целых два-три дня остаются дома и присматривают за малышами. Девочки же с утра до вечера играют в камешки с детьми помогающих женщин.
Дядя Гасым завернул в платок несколько лавашей, привязал к спине и собирался уже сесть на осла, когда его тринадцатилетний сын Пирверди подбежал, ухватился за хвост осла и сказал:
— Ей-богу, отец, я не отпущу тебя.
Не слушая сына, дядя Гасым сел на осла, но тот не хотел двигаться с места. Тогда дядя Гасым обернулся к сыну и спросил:
— Сынок, почему не даешь мне ехать?
— Я отпущу тебя, — ответил Пирверди, — если ты скажешь тебе Зибейде, чтобы она привезла мне петушка. Иначе, ей-богу, не пущу!
Дядя Гасым сказал «хорошо» и, трогая осла, обеими ногами ударил его по животу. Но осел продолжал стоять, потому что Пирверди крепко держал его за хвост. Дядя Гасым повернулся к сыну и стал клясться:
— Сынок, клянусь твоей жизнью, я скажу тете Зибейде, чтобы она привезла тебе хорошего драчливого петушка. Дай мне ехать!
Пирверди выпустил хвост осла.
Через два часа пути дядя Гасым доехал до деревни Тазакенд и приближался уже к дому свояка Кербалай-Мухаммеда, когда встретил своего старого знакомого, тазакендского приходского моллу Ахунд-Молла-Джафара, и сошел с осла. Поздоровавшись с моллой и рассказав ему, зачем приехал в Тазакенд, дядя Гасым хотел направить осла к дому Кербалай-Му-хаммеда, но Молла-Джафар поднес свой посох к голове осла и стал поворачивать его в сторону своего дома, приглашая дядю Гасыма быть его гостем.
И то сказать, дядя Гасым очень деликатный и покладистый человек. Вот он и не мог отказать своему другу и направился к дому Молла-Джафара.
У себя Молла-Джафар попотчевал дядю Гасыма яичницей с медом. Когда убирали посуду, молла сказал дяде Гасыму:
— Братец Гасым! Я удивляюсь тебе и твоим делам. В этакую жару ты слушаешься жену и едешь за целых четыре агача из-за того только, что жена изволит печь хлеб. И тебе надо пуститься в путь, объехать все селения и собрать в селение Данабаш всех жениных родственниц: сестриц, кумушек, тетушек, бабушек. Да ты что, раб ее, что ли?
Дядя Гасым сидел, опустив низко голову, и разглаживал рукой ворс ковра.
— Ахунд-Молла-Джафар, ты изволишь говорить сущую правду, — ответил он. Только я никак не могу справиться со своей женой. — «Ах ты, такая, сякая, говорю я ей, что за трудное дело выпечь хлеб из десяти пудов муки, чтобы вызывать для этого еще свою сестру?» — Я-то говорю, а она ни в какую. — «Ничего с тобой не случится, говорю, если поработаешь лишний день». — Да вот поди же ты, и слушать не хочет.
— Несчастный же ты человек, братец Гасым! — сказал Молла-Джафар.
Через минуту Молла-Джафар вдруг приподнялся, протянул дяде Гасыму правую руку и громко сказал:
— Братец Гасым, дай мне руку!
Ничего не понимая, дядя Гасым уставился на Молла-Джафара.
— Дай, говорю, руку, братец Гасым!
Медленно, как бы чего-то боясь, дядя Гасым протянул руку Молла-Джафару.
— Братец Гасым, дай-ка я поженю тебя!
Дядя Гасым ничего не ответил, только помотал головой.
— Братец Гасым, давай возьмем Парнису тебе в жены браком сийга. И не мотай головой! Сам говоришь, что не можешь справиться с женой. Вот таким образом можно справиться с женой! Ей-богу, я поженю тебя на Парнисе. Правда, она не первой молодости, зато икры потолще соснового бревна!
Вначале дядя Гасым не решался, но потом согласился. Молла-Джафар послал маленькую дочку за Парнисой, прочитал молитву о браке сийга и решил, что дядя Гасым сегодня же посадит свою новую жену на осла и повезет к себе домой. Поразмыслив немного, дядя Гасым согласился и на это.
Дядя Гасым сел на осла, посадил сзади Парнису и отправился в обратный путь. К вечеру он уже доехал до своего селения. Его сын Пирверди стоял на околице и смотрел на дорогу, ожидая свою тетю, которая должна была привезти ему драчливого петушка. Завидев отца еще издали, Пирверди радостно побежал ему навстречу и, приняв женщину, сидевшую позади отца, за тетю Зибейду, схватил ее за чадру.
— Тебя Зибейда, привезла мне петушка?
Парниса с удивлением повернула лицо к мальчику. Увидев вместо тети Зибейды незнакомую женщину, Пирверди вытаращил глаза и стал растерянно оглядывать ее, а потом бросился на землю и громко заревел…
Я уже кончал этот рассказ, когда вошел мой друг Мозалан и предложил пойти полюбоваться потасовкой жен дяди Гасыма. Из-за этого я не успел закончить рассказ и остановился на этом месте…