Нарсуд 3-го участка Каширского уезда села Иванково признал отцами родившегося у гражданки Поляковой ребенка — Кузнецова, Титушина, Жемарина и Соловьева.
«Рабочая газета»
Гражданка Полякова застенчиво подошла к столу народного судьи и аккуратно положила на него небольшой, но чрезвычайно пискливый сверток.
— Подозрений ни на кого не имеете? — деловито заинтересовался судья.
— Имею подозрение на Кузнецова.
— Aгa! Гражданин Кузнецов, подойдите.
На задних скамьях послышалось тяжелое сопение, и белобрысый парень выдвинулся вперед.
— Есть! — сказал он, угрюмо вздохнув.
— Гражданин Кузнецов, — строго спросил судья, — признаете?
— Однако гражданка Полякова имеет на вас подозрение. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Кузнецов переступил с ноги на ногу и мрачно заметил:
— Подозрение признаю… А ребенка — никак нет… Не признаю.
— Значит, вы утверждаете, что между вами и гражданкой Поляковой ничего не происходило?
— Так точно, происходило.
— Aгa! Раз между вами и гражданкой Поляковой… происходило, значит, ребенок ваш?
— Никак нет, не мой.
— Вы меня удивляете, гражданин Кузнецов, — сказал судья, вытирая вспотевший лоб. — Если это не ваш ребенок, так чей же он?
Кузнецов глотнул воздух и с трудом выдавил из себя:
— Не иначе как Титушина.
— А-а-а! Гражданин Титушин, подойдите сюда. Между вами и гражданкой Поляковой что-нибудь происходило?
— Происходило, — робко сказал Титушин. — А ребенок не мой.
— Подозрение ни на кого не имеете?
— Имею. На Жемарина.
— Гражданин Жемарин! Происходило?
— Происходило.
— Признаете?
— Не признаю. Имею подозрение на Соловьева. Судья залпом выпил стакан воды.
— Соловьев!
— Есть.
— Происходило?
— Происходило.
— Признаете?
— Не признаю.
— Подозрений ни на кого не имеете?
— Имею.
— На кого?
— На Кузнецова.
— Гражданин Кузнецов!
— Есть.
— Ах, это вы, Кузнецов… Я уже вас, кажется, допрашивал?
— Так точно. Допрашивали. Происходить происходило, а ребенок не мой.
— Так чей же он, черт возьми?! — захрипел судья, покрываясь разноцветными пятнами и ударяя кулаком по чернильнице. — Моего секретаря он, что ли?
Секретарь смертельно побледнел и выронил ручку.
— Происходить происходило, — пролепетал секретарь, — а только ребенок не мой…
— Хорошо, — воскликнул судья, — в таком случаея знаю, что мне надо делать!
С этими словами он удалился на совещание.
И так далее, и так далее, и так далее… Ввиду всего изложенного выше, а также принимая во внимание существующие законоположения о кооперации, признать вышеупомянутого младенца мужского пола ко-о-пе-ра-тивным, а граждан Кузнецова, Титушина, Жемарина, Соловьева и секретаря Гелиотропова — членами правления оного кооперативного малютки. Означенных граждан кооператоров обязать своевременно вносить «членский» взнос. Малютке же впредь присваивается кооперативная фамилия Кузтижемсолов и имя — Секретарь.
Гражданка Полякова застенчиво взяла со стола пискливый кооператив, вежливо поклонилась судье и, сияя большими голубыми глазами, удалилась.
Чудо кооперации. Валентин Катаев
Гражданка Полякова застенчиво подошла к столу народного судьи и аккуратно положила на него небольшой, но чрезвычайно пискливый сверток.
— Подозрений ни на кого не имеете? — деловито заинтересовался судья.
— Имею подозрение на Кузнецова.
— Aгa! Гражданин Кузнецов, подойдите.
На задних скамьях послышалось тяжелое сопение, и белобрысый парень выдвинулся вперед.
— Есть! — сказал он, угрюмо вздохнув.
— Гражданин Кузнецов, — строго спросил судья, — признаете?
— Чего-с?
— Вещественное доказательство, говорю, признаете? Ребенок ваш?
— Никак нет. Не мой.
— Однако гражданка Полякова имеет на вас подозрение. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Кузнецов переступил с ноги на ногу и мрачно заметил:
— Подозрение признаю… А ребенка — никак нет… Не признаю.
— Значит, вы утверждаете, что между вами и гражданкой Поляковой ничего не происходило?
— Так точно, происходило.
— Aгa! Раз между вами и гражданкой Поляковой… происходило, значит, ребенок ваш?
— Никак нет, не мой.
— Вы меня удивляете, гражданин Кузнецов, — сказал судья, вытирая вспотевший лоб. — Если это не ваш ребенок, так чей же он?
Кузнецов глотнул воздух и с трудом выдавил из себя:
— Не иначе как Титушина.
— А-а-а! Гражданин Титушин, подойдите сюда. Между вами и гражданкой Поляковой что-нибудь происходило?
— Происходило, — робко сказал Титушин. — А ребенок не мой.
— Подозрение ни на кого не имеете?
— Имею. На Жемарина.
— Гражданин Жемарин! Происходило?
— Происходило.
— Признаете?
— Не признаю. Имею подозрение на Соловьева. Судья залпом выпил стакан воды.
— Соловьев!
— Есть.
— Происходило?
— Происходило.
— Признаете?
— Не признаю.
— Подозрений ни на кого не имеете?
— Имею.
— На кого?
— На Кузнецова.
— Гражданин Кузнецов!
— Есть.
— Ах, это вы, Кузнецов… Я уже вас, кажется, допрашивал?
— Так точно. Допрашивали. Происходить происходило, а ребенок не мой.
— Так чей же он, черт возьми?! — захрипел судья, покрываясь разноцветными пятнами и ударяя кулаком по чернильнице. — Моего секретаря он, что ли?
Секретарь смертельно побледнел и выронил ручку.
— Происходить происходило, — пролепетал секретарь, — а только ребенок не мой…
— Хорошо, — воскликнул судья, — в таком случаея знаю, что мне надо делать!
С этими словами он удалился на совещание.
И так далее, и так далее, и так далее… Ввиду всего изложенного выше, а также принимая во внимание существующие законоположения о кооперации, признать вышеупомянутого младенца мужского пола ко-о-пе-ра-тивным, а граждан Кузнецова, Титушина, Жемарина, Соловьева и секретаря Гелиотропова — членами правления оного кооперативного малютки. Означенных граждан кооператоров обязать своевременно вносить «членский» взнос. Малютке же впредь присваивается кооперативная фамилия Кузтижемсолов и имя — Секретарь.
Гражданка Полякова застенчиво взяла со стола пискливый кооператив, вежливо поклонилась судье и, сияя большими голубыми глазами, удалилась.