С приятелем я встретился после обеда. Он давно не появлялся в этом кафе, но сейчас занял свой старый столик. Он не писал, не читал, а просто сидел, уставившись в одну точку. Тем не менее он не казался ни скучающим, ни усталым.
Когда я подсел к нему, он поздоровался со мной коротко и решительно, голосом человека, знающего цену обычному приветствию и не желающего придавать ему большего значения, чем оно того заслуживает. Его решительный, ясный и спокойный взгляд остановился на моем лице; он смотрел мне прямо в глаза, как бы излучая необыкновенный оптимизм, спокойствие и душевное равновесие. Признаюсь, на минуту я даже смутился.
— Гм…-пробормотал я.-Как поживаешь?
— Спасибо, хорошо,- отвечал мой приятель громко и вполне определенно.
Я был изумлен.
— Гм… Ты так… изменился. Как будто тебя подменили.
— Возможно,- отвечал он громко, решительно и с некоторой долей иронии, а может быть, ехидства.
Он глядел в мои глаза с такой откровенной прямотой, что я в смущении обернулся и подозрительно осмотрелся по сторонам.
— Ну все же, как ты… поживаешь?-настаивал я.
Теперь его взгляд стал определенно едким.
— Как я поживаю? Отлично. Совсем не так, как живешь ты.
— Серьезно? Ну, а как же ты живешь?
С минуту он колебался, словно взвешивая, достоин ли я того, чтобы принимать меня всерьез. Наконец он подался вперед и стукнул кулаком по столу. Он говорил, и глаза его торжествующе блестели:
— Так слушай. Слушай, если твой опухший от бессонных ночей мозг еще способен отреагировать на мой… как бы это сказать… резюмированный доклад. Слушай и соображай. Расскажу тебе вкратце о своем образе жизни… Хотя нет, не так… Просто сообщу тебе, к примеру, режим одного моего дня. Итак, начнем сначала.
Подъем в восемь утра. Вскакиваю с постели. Туалет-холодный, освежающий душ. Одеваюсь. Черный кофе для меня больше не существует. Есть на моей улице маленькая молочная-там я скромно завтракаю. Скромно, но питательно. Простой завтрак, калорийный и вместе с тем бодрящий. Половина девятого… Ты слушаешь?
— О! Еще бы!
— Итак, половина девятого. Начинается работа. Пишу. Да-да, пишу с утра. На свежую голову, с отдохнувшим за ночь воображением. Это длится до одиннадцати. Потом я покидаю свой письменный стол и перехожу в соседнюю комнату, где меня ждут снаряды. Ровно час — ни больше, ни меньше занимаюсь гимнастикой, такой, знаешь ли, взбадривающей и закаляющей! В здоровом теле — здоровый дух! Понимаешь? Это очень важно.
— Превосходно!
— Конечно, превосходно. Только так можно работать. Это тебе не ночные бдения. Но слушай дальше. Наступает время обеда. Такой, знаешь ли, хороший, взбадривающий и в то же время умеренный обед, который идет на пользу физическому состоянию и вместе с тем… как бы это выразиться… не обременяет душу. В общем, ты меня понимаешь. Далее следует чтение, часов до четырех. Я всерьез погружаюсь в чтение книг из собственной библиотеки: собираю, знаешь ли, мысли для работы, так же как, скажем, пчела собирает пыльцу.
— Пыльцу… Пардон, один момент. Хочу записать…
— Пожалуйста. Итак, с четырех до шести-углубленная работа над собой. В шесть-снова гимнастика, потом-полдник. В семь часов прогулка. В восемь-легкий, здоровый и подкрепляющий ужин. Вегетарианский. После него-небольшая воздушная ванна, снова чтение и в десять часов ложусь. Через десять минут я уже сплю глубоким, здоровым и благодатным сном человека, чья спокойная совесть позволяет ему полной мерой оценить прелесть и мягкость подушки под щекой!
При этих словах голос моего приятеля зазвучал несколько напыщенно. В эту минуту он походил на героя «Орленка» Ростана. Я смотрел на него как загипнотизированный.
— И… давно ты так живешь? — спросил я перехваченным от волнения голосом.
Мой приятель вдруг опустил голову. Его глаза как-то сразу потухли. Лицо собралось в морщины. Края губ обвисли. Кулаки разжались. Он отвел от меня взгляд.
— Гм… как тебе сказать… Я, возможно, начну так жить… с завтрашнего дня.
Новая жизнь. Фридеш Каринти
С приятелем я встретился после обеда. Он давно не появлялся в этом кафе, но сейчас занял свой старый столик. Он не писал, не читал, а просто сидел, уставившись в одну точку. Тем не менее он не казался ни скучающим, ни усталым.
Когда я подсел к нему, он поздоровался со мной коротко и решительно, голосом человека, знающего цену обычному приветствию и не желающего придавать ему большего значения, чем оно того заслуживает. Его решительный, ясный и спокойный взгляд остановился на моем лице; он смотрел мне прямо в глаза, как бы излучая необыкновенный оптимизм, спокойствие и душевное равновесие. Признаюсь, на минуту я даже смутился.
— Гм…-пробормотал я.-Как поживаешь?
— Спасибо, хорошо,- отвечал мой приятель громко и вполне определенно.
Я был изумлен.
— Гм… Ты так… изменился. Как будто тебя подменили.
— Возможно,- отвечал он громко, решительно и с некоторой долей иронии, а может быть, ехидства.
Он глядел в мои глаза с такой откровенной прямотой, что я в смущении обернулся и подозрительно осмотрелся по сторонам.
— Ну все же, как ты… поживаешь?-настаивал я.
Теперь его взгляд стал определенно едким.
— Как я поживаю? Отлично. Совсем не так, как живешь ты.
— Серьезно? Ну, а как же ты живешь?
С минуту он колебался, словно взвешивая, достоин ли я того, чтобы принимать меня всерьез. Наконец он подался вперед и стукнул кулаком по столу. Он говорил, и глаза его торжествующе блестели:
— Так слушай. Слушай, если твой опухший от бессонных ночей мозг еще способен отреагировать на мой… как бы это сказать… резюмированный доклад. Слушай и соображай. Расскажу тебе вкратце о своем образе жизни… Хотя нет, не так… Просто сообщу тебе, к примеру, режим одного моего дня. Итак, начнем сначала.
Подъем в восемь утра. Вскакиваю с постели. Туалет-холодный, освежающий душ. Одеваюсь. Черный кофе для меня больше не существует. Есть на моей улице маленькая молочная-там я скромно завтракаю. Скромно, но питательно. Простой завтрак, калорийный и вместе с тем бодрящий. Половина девятого… Ты слушаешь?
— О! Еще бы!
— Итак, половина девятого. Начинается работа. Пишу. Да-да, пишу с утра. На свежую голову, с отдохнувшим за ночь воображением. Это длится до одиннадцати. Потом я покидаю свой письменный стол и перехожу в соседнюю комнату, где меня ждут снаряды. Ровно час — ни больше, ни меньше занимаюсь гимнастикой, такой, знаешь ли, взбадривающей и закаляющей! В здоровом теле — здоровый дух! Понимаешь? Это очень важно.
— Превосходно!
— Конечно, превосходно. Только так можно работать. Это тебе не ночные бдения. Но слушай дальше. Наступает время обеда. Такой, знаешь ли, хороший, взбадривающий и в то же время умеренный обед, который идет на пользу физическому состоянию и вместе с тем… как бы это выразиться… не обременяет душу. В общем, ты меня понимаешь. Далее следует чтение, часов до четырех. Я всерьез погружаюсь в чтение книг из собственной библиотеки: собираю, знаешь ли, мысли для работы, так же как, скажем, пчела собирает пыльцу.
— Пыльцу… Пардон, один момент. Хочу записать…
— Пожалуйста. Итак, с четырех до шести-углубленная работа над собой. В шесть-снова гимнастика, потом-полдник. В семь часов прогулка. В восемь-легкий, здоровый и подкрепляющий ужин. Вегетарианский. После него-небольшая воздушная ванна, снова чтение и в десять часов ложусь. Через десять минут я уже сплю глубоким, здоровым и благодатным сном человека, чья спокойная совесть позволяет ему полной мерой оценить прелесть и мягкость подушки под щекой!
При этих словах голос моего приятеля зазвучал несколько напыщенно. В эту минуту он походил на героя «Орленка» Ростана. Я смотрел на него как загипнотизированный.
— И… давно ты так живешь? — спросил я перехваченным от волнения голосом.
Мой приятель вдруг опустил голову. Его глаза как-то сразу потухли. Лицо собралось в морщины. Края губ обвисли. Кулаки разжались. Он отвел от меня взгляд.
— Гм… как тебе сказать… Я, возможно, начну так жить… с завтрашнего дня.