Любая профессия таит в себе ловушки. Врачей постоянно просят о бесплатном совете, юристов расспрашивают о тонкостях права, гробовщиков уверяют, что их занятие невероятно интересно — и тут же меняют тему разговора. А писателей спрашивают — откуда те черпают идеи.
Поначалу я отделывался легкомысленными ответами вроде «Из клуба „Идея месяца“», «Из магазинчика идей в приморском английском городишке», «Из запылившегося фолианта в подвале моего дома» или даже «От Пита Аткинса» (тут, пожалуй, придётся объяснить: Пит Аткинс — сценарист, писатель и мой хороший друг; недавно мы решили, что, доведись нам столкнуться с таким вопросом, я сошлюсь на него, а он — на меня).
Потом мне надоело, и теперь я говорю правду: «Я придумываю их. В своей голове».
Публике не нравится этот ответ — не знаю, почему. Спрашивающим кажется, будто у меня есть большой секрет, а я отказываюсь рассказать им, как это происходит, и пытаюсь прошмыгнуть мимо.
Разумеется, отказываюсь. Во-первых, я и сам не представляю, откуда берутся идеи, что рождает их и не иссякнет ли когда-нибудь их поток. Во-вторых, спрашивающие едва ли горят желанием несколько часов выслушивать лекцию о творческом процессе. В-третьих, идеи не так уж важны. Поверьте. Идея, достойная книги, большого экрана или телесериала, найдётся у всякого.
Любой мало—мальски успешный писатель (чьи работы увидели свет) сталкивался с подобным — к нему приходят с Жутко Потрясающей Идеей, и готовы Взять Его в Дело. Предложения похожи как две капли воды: гость рассказывает суть Идеи (которая родилась в адских муках), писатель — внимательно слушает, чтобы состряпать из неё роман (который, конечно же, напишется без труда), а прибыль поделят пополам.
К таким людям я проявляю разумное милосердие — и искренне отвечаю, что у меня слишком много идей и слишком мало времени для подобных затей. А затем — желаю удачи от чистого сердца.
Идеи — не самый сложный элемент творчества, а лишь один из них. Гораздо сложнее — придумать правдоподобных персонажей, которым более-менее удаётся выполнять то, что прикажет писатель. А самое трудное — усесться и — кирпичик за кирпичиком, слово за словом — воздвигнуть ваше творение — так, чтобы оно выглядело свежим и могло заинтересовать читателя. Вся художественная литература — процесс выдумывания. Что бы вы ни писали, в каком бы жанре ни творили, ваша задача — выдумать что-то как можно убедительнее.
Как бы то ни было, публику по-прежнему интересует ответ на вопрос. А меня они вдобавок спрашивают, не приходит ли озарение во сне. Отвечаю: нет. Логика, на которой строится сновидение — не та, на которой можно выстроить рассказ. Попробуйте записать сны на бумагу — и поймёте, о чём я. А ещё лучше — расскажите кому-нибудь ваш сон: «И вот я очутился в этом ветхом доме, который оказался моей старой школой. Тут появилась воспитательница, которая на самом деле — старая ведьма. Потом она ушла, но остался листок. Посмотреть на него я не мог, поскольку шестое чувство подсказывало: прикасаться к нему нельзя, иначе произойдёт что-то ужасное…», — и увидите, как их глаза тускнеют от скуки. И я не отвечаю напрямую. Точнее, не отвечал до недавних пор.
Моя семилетняя дочурка Полли убедила меня выступить с речью перед её классом. Учительнице очень понравился замысел: «Все ребята пытаются сочинять. Возможно, вы согласитесь рассказать, каково это: быть профессиональным писателем. И поделитесь интересными историями. Они просто обожают их», — и я пришёл. Дети сидели на полу, пятьдесят глазёнок уставились на меня.
«Когда мне было столько же лет, сколько и вам, — начал я, — меня просили ничего не выдумывать. А теперь мне платят за то, что я придумываю».
Рассказывал я минут двадцать, а после они принялись задавать вопросы. И, наконец, один из них спросил: «Откуда вы берёте свои идеи?»
Я понял, что должен ответить. В конце концов, это разумный вопрос (если только не приходится выслушивать его каждую неделю). И вот что я рассказал:
«Идеи приходят, когда вы мечтаете. Приходят, когда вам скучно. Они постоянно стучатся к вам. Единственная разница между писателями и остальными людьми — мы слышим этот стук.
Идеи приходят, когда вы задаёте самим себе простые вопросы. Самый важный из них — «А что, если?..» Но есть и другие: «Если бы только…» «Интересно, а что…», «Если так пойдёт дальше,…» или «Разве не забавно, если?..»
Эти вопросы, и другие — которые рождаются, стоит вам начать мыслить глубже, — и есть одна из тех кладовых, откуда берутся идеи.
«А что, если раньше миром правили коты?» — «Но отчего же они больше не управляют?» — «Что-то они сами думают на сей счёт?»
Одной задумке не обязательно выступать готовым сюжетом — с неё всё лишь начинается. Иногда это — человек («Вот мальчик, который хочет научиться волшебству»), порою — место («На краю времени стоит замок — единственное место, где…»), временами — образ («Женщина сидит в тёмной комнате, а вокруг летают лица»).
Иногда идеи приходят, если объединить вещи, которые раньше не получилось объединить — «Если человека укусит оборотень, он превратится в волка. А что случится, если оборотень укусит золотую рыбку? Или стул?»
Но вот идея — всего лишь начальная зацепка — пришла. Что дальше? А дальше — пишиʹте. Слово за словом, пока не поставите точку в последней главе. Порою этот принцип не работает. Порою — работает не так, как вы предполагали. Порою вам приходится отправлять написанное в корзину и начинать заново.
Несколько лет назад у меня родилась великолепная задумка для серии комиксов «Песочный человек», получившая название «Секс и фиалки»: суккуб, который дарил художникам, писателям и композиторам вдохновение в обмен на жизни.
Превосходный сюжет. Только усевшись, чтобы написать произведение, — я обнаружил: вот-вот, кажется, ухватишь мысль — а она ускользает из пальцев, как мелкий песок. Ни один из сюжетов в цикле «Песочного человека» не вызывал так много эмоций. Быть может, оттого, что этот — наиболее близок к истине. Мои мысли и умение переносить их на бумагу, превращая в рассказ-то, что делает из меня писателя.
Ад в моём представлении — пустой лист бумаги (или монитор). И я, бесцельно пялящийся в него, не в силах выдавить ни слова; неспособный создать правдоподобного персонажа; не умеющий написать неизбитый сюжет.
Но я нашёл выход. Впал в отчаяние (да, Отчаяние — ещё один представитель пантеона легкомысленных ответов, наравне со Скукой и Дедлайнами), объединил собственный страх с мыслями и написал «Каллиопу», вошедшую в сборник комиксов «Страна снов». Думаю, этот рассказ окончательно отвечает: откуда писатели черпают свои идеи. Пока я писал, мой страх о том, что вдохновение исчезнет, — пропал.
Откуда я беру свои идеи?
Придумываю. В собственной голове.